Здание Гидропроекта на Соколе было одним и первых зданий в Москве из стекла и бетона. Это в те времена было для России новшеством.
Моя бабушка жила на Волоколамке и должна была по пути от нас проезжать мимо него на троллейбусе. Она этого панически боялась. Называла Гидропроект "Скала Пронеси-Господи".
Мой папа – очень хороший врач. Подвижник. В советские времена у него был важный принцип – никогда не брать деньги или подарки с больных. Все мое детство прошло на фоне нередкой ситуации: выпроваживания очередного благодарного пациента, желающего вручить подарок.
( Read more... )Мы с родителями и большой компанией родительских друзей плыли по реке Пре. В какой-то момент мы с папой поехали в город Спас-Клепики звонить в Москву. Друзья поручили привезти из города бутылку водки.
Мы успешно поговорили с Москвой и договорились с попутным грузовиком, который еще через полчаса должен был ехать, куда нам надо. У нас было полчаса, чтобы купить бутылку. Мы зашли в магазин, постояли в небольшой очереди. Когда подошла наша очередь, папа поправил очки и сказал интеллигентным голосом:
- Будьте добры, скажите, пожалуйста, сколько стоит бутылка водки?
Только природной незлобивостью жителей Спас-Клепиков я могу объяснить, почему его немедленно не арестовали как шпиона. Весь советский народ, включая его родного сына, знал, что бутылка водки стоит 3.62.
Мы купили бутылку. К этому моменту уже надо было спешить к грузовику. И, подбегая к грузовику, папа бутылку выронил и разбил. Благородство жителей Спас-Клепиков проявилось и здесь.
- Я не чурбак, идите, купите еще, я подожду, - сказал шофер.
Он довел нас до места, и, пока мы шли через лес до озера, было полное лунное затмение, и это позволяет мне точно назвать дату – 6 августа 1971 года.
Один мой родственник учился до революции в Тулузе.
Однажды он сказал:
- Вот, вы все время говорите: "Бардак, бардак..." Из вас всех я один был в настоящем бардаке... Имейте в виду - там идеальный порядок.
Этот же родственник в 1989 году раскололся, что во время 1-й мировой войны был личным шофером командующего Кавказской армией, генерала Юденича.
У деда и бабушки в Баку была до войны домработница-немка. У них был хороший ламповый радиоприемник. Когда началась война, его отобрали. Но после войны честно вернули, я его еще помню в нашем доме в Москве. Выбросили его, когда появилась "Спидола".
Так вот, домработница очень любила слушать радио. Особенно она любила зажигательные речи Гитлера. "Фюрер выступает," - с уважением говорила она.
У бабушки был оперный голос. Однажды она выступала в каком-то собрании медицинских работников. Назавтра ее вызвал бакинский нарком здравоохранения и сказал: " Еврейской девушке медицинскому работнику петь неприлично".
- Это мое дело, - сказала бабушка.
- Если вы так ставите вопрос, пошлем вас на работу в районы <Азербайджана>.
- Не имеете права! На мне - престарелые родители.
- Ах, так вы отказываесь ехать по назначению. Я передаю ваше дело в ГПУ.
И передал. Времена были вегетарианские - НЭП. ГПУ несколько раз приходило к ней домой, но она скрывалась - жила у подруги. А тем временем послала жалобу в Москву. И оттуда пришел ответ, что отправлять ее в районы не имеют права.
Бабушка родилась то ли в декабре 1899, то ли в декабре 1900 - еврейские штучки, есть разные версии. Она прожила весь 20-й век и умерла в 2001 году.
Летом 1917 года она поехала учиться в Томск. От Ферганы до Томска - не ближний свет, на нее произвели большое впечатление пьяные дезертиры, заполнившие в это время все поезда. Но все обошлось, она благополучно доехала до Томска, где уже учились два ее старших брата.
В скобках замечу - родители не разрешали ее братьям (когда они были маленькими) читать "Шерлока Холмса" - слишком много жестокостей. Они читали под подушкой и были застуканы за тем, что во сне говорили об этом.
На каникулы летом 1918 года она пыталась доехать домой, но это ей не удалось. Доехала только до Оренбурга, и пришла пора возвращаться на учебу. Братьев в новом году призвали к Колчаку. Один из них потом перешел к красным (это и был будущий академик) и воевал в 1-й Конной армии, а другой пропал без вести.
А бабушка следующим летом вернулась домой, и дальше доучивалась, когда уже все кончилось.
Еще одна моя прабабушка была решительной женщиной. Однажды в ее дом забежал еврей, за которым гнался жандарм, и попросил помочь. Она пропустила его через дом в сад и быстро замыла следы (она как раз мыла пол). Когда вошел жандарм и попытался сапожищами пройти по свежевымытому полу, схлопотал тряпкой по морде. К чести симферопольской жандармерии, последствий это не возымело.
В 30-е годы они жили в Ленинграде на набережной Робеспьера, около Литейного моста. Однажды прабабушка проехала на трамвае свою остановку. А следыющая была уже на другой стороне Невы. Недолго думая, она открыла дверь трамвая и выскочила на ходу посреди Литейного моста.
Когда деда посадили (он был полковник - военный ветеринар), она поехала в Москву поговорить с родственником - немалым НКВД-шным чином. Тот от нее бегал, переходил на другую сторону улицы. Из чего следует, что НКВД-шные чины ходили пешком.
Дед ничего не подписал, получил 15 лет, бабушка тут же уехала из Ленинграда в Ташкент, а в 1940 году его выпустили. НКВД-шного чина к этому моменту уже расстреляли.
После войны они поселились в Москве, в Никоновском переулке, в доме, где я родился. Рядом - уголок Дурова. В 50-е годы по утрам там выгуливали слона. Он подходил к балкону, на котором сидела прабабушка, протягивал хобот и получал булку.
Съедал, проходил дальше, где стояла водопроводная колонка, набирал полный хобот воды и обливал всех мальчишек.
Про своего деда по отцовской линии, чью фамилию я ношу - я не знаю почти ничего. Он из Вильны, согласно сохранившемуся черновику автобиографии 1937 года (тот еще источник):
"... родился в семье литератора, <переводившего> [зачеркнуто]..."
Учился математике и медицине в Вене и Мюнхене, затем вернулся в Россию, экстерном сдал экзамены в Военно-Медицинской академии в Петербурге, был военным врачем в течение 1-й мировой войны, затем, во время гражданской войны, врачем на корабле, ходившем из Одессы в Батум, и так оказался на Кавказе и потом в Баку.
Старые бакинцы его, как правило, помнят, как всем известного врача.
Остальная семья по-прежнему жила в Вильне, в 1941 году он собирался с моим отцом с ними повидаться, но по случайности не поехал...
Его звали Иосиф Липманович Идельсон. Недавно я нашел бундовца Марка Липмановича Идельсона в списке проехавших в пломбированом вагоне. Интересно, не брат ли? Он вроде, тоже рассказывал о бундовских симпатиях. В те времена не очень-то рассказывали. <UPD С другой стороны, отец говорит, что ни о каком Марке никогда не слышал. А об отсутствии симпатий к другому пассажиру вагона - слышал.>
Он умер в 1949 году, довольно молодым. В Баку все по-другому, но подозреваю, что по совокупности для "дела врачей" в местном варианте он идеально подходил.
Уже зная, что скоро умрет, он оставил трогательное письмо моему отцу, в котором писал, что не оставляет ему богатств, но оставляет незапятнанное имя.
Мой прапрадед по другой линии был николаевским солдатом - видимо, не кантонистом, были и такие, кого призывали взрослыми. После 25-летней службы они имели право жительства в любом месте. Он выбрал город Новый Маргелан - столицу Туркестанского края. После описанной Акуниным загадочной смерти Ахиллеса город переименовали в Скобелев, теперь Фергана.
Город был русским - без мусульман, и даже без бухарских евреев. Но небольшая община ашкеназим там было. Двум сыновьям прапрадеда и в голову не могло прийти жениться на местных - они поехали жениться в Вильну, и женились на двух сестрах. Тогда еще не было железных дорог, привезли их к себе караваном. Каждая из сестер родила по пять детей, потом одна из сестер умерла, а бабушкина мать воспитала всех десятерых.
В Скобелеве была хорошая гимназия, большинство учителей были ссыльные. А учиться в университет ехали в Томск. Моя бабушка - в 1917 году...
Самый известный из братьев стал медицинским светилом - академик Иосиф Кассирский. А самый симпатичный - Арон, которому в 1917 году было 15 лет. Он из всех был самым красным. В 18 году ездил по станицам вместе с гимназическим учителем агитировать за большевиков. Как уцелел - сам не понимал.
А в 1925-м году ушел из партии, что, надо полагать, еще раз спасло ему жизнь. Справедливости ради надо сказать, что во время войны, будучи артиллерийским капитаном, снова вступил.
Я еще помню, как в 60-е годы раз в год бабушка причипуривалась и уходила в ресторан на встречу ферганского землячества.
Примерно в 1899 году еврейская женщина-доктор приехала прививать оспу в город Ахалцих. И вышла замуж за местного градоначальника-армянина.
Их дочь впоследствии вышла замуж за брата моей бабушки, стала известным профессором-патанатомом и прожила 90 лет.
Мой дед по отцовской линии - из Вильны. И вся его семья была там. А его какими-то неизвестными мне ветрами во время гражданской войны занесло в Баку. В 1940 году Вильнюс стал СССР, а в 1941 туда стали пускать. И дед с моим отцом должны были туда поехать в июне. Уже билеты купили. Но в больнице у деда врач заболел, и его не пустили в отпуск. Вот я и есть.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
branchandrootdancing_serpent